Леонид Алёхин - Сердце Чёрного Льда [С иллюстрациями]

Лордам Алмаза не свойственно любопытство. Барон Белин отложил до лучших времен вопрос, что делает в библиотеке замка Фалинов книга, подаренная Наместнику в этом году.

Вернемся к истории континента в изложении лорда Таиза Фалина. Знает ли каждый мальчишка, что победа над эрвидорами, саллахами и тангу не далась бы моему предку и предку моего доблестного брата без дружеской помощи семи Гнезд эронов? Знает, если он вырос в горах Хребта и слышал истории стариков. Из поколения в поколение передается память о договоре людей и Повелителей Неба.

— Знают ли старики, что в Битве Древа, положившей конец власти Хозяина Орды, эроны не пришли людям на помощь? Нарушили договор? Не знают, ибо людям было велено об этом забыть.

— Что толкнуло Повелителей, чье слово считалось нерушимым, на предательство? Как случилось, что в важнейшем сражении Войны Башен они оставили своил союзников? Ответ мне предстояло узнать из писаний тех времен. Бумага не умеет забывать, друзья мои.

В битве с Огнекрылым Жрецом бок о бок с Серо Фалиным сражался Ангу из Гнезда Тумана. Вы не увидите его на картине — как все Повелители Тумана, Ангу умел становиться невидимым для чужих глаз. Незримо он помог Серо сразить Жнеца. Вся слава досталась моему предку.

Будучи честным человеком, Серо воспел храброго Ангу в стихах. Столетия поэму «Воин и ледяное сердце» считали красивой сказкой. Но в ней нет ничего, кроме правды. Правды о том, как крылатый воин поразил своего могучего врага в спину. Прямо в сердце. И сердце это оказалось холодным как лед, хотя тело врага было сделано из огня.

Сердце сказало воину: «Ты ударил в спину, как поступают подлецы и трусы. Твоя кровь холодна, твое сердце остыло. Чем оно отличается от меня? Чем ты отличаешься от своего врага?»

«Ничем», — ответил воин. Его сердце тоже превратилось в лед.

— Этим воином был Ангу из Гнезда Тумана, — сказал Таиз Фалин. — Эрон, предавший людей и свой собственный род. Повелитель Неба, сначала тайно, а потом явно ставший на сторону Ночной Орды. Именно он подговорил эронов лишить союзников поддержки в Битве Древа и сам ударил защитникам Акмеона в спину. Забытое имя предателя нашептал мне ветер, живущий в его разрушенном доме. Но сперва минули годы поиска, закалившего мою душу и исцелившего тело. Горный воздух сделал то, что было непосильным для микстур гордых Мастеров и ворожбы моей матери. Скалы моей родины исцелили меня. Среди них я нашел то, что искал.

Память о справедливом гневе и возмездии шести Повелителей, сохранивших верность. Разрушенное Гнездо Тумана.

В ту пору я оставил за плечами первую Огранку. Годовое умение говорить с ветром было моим первым и самым желанным уроком. Я не завидовал моим дядьям, умевшим попадать в цель за триста шагов, прыгать на двадцать локтей и творить иные полезные в бою чудеса. Я мечтал об одном — расспросить непокорных духов воздуха о судьбе Ангу и его потомков.

Духи ветра не умеют лгать. Они ничего не забывают. Но их язык чужд людям. Я смог лишь понять, что непостижимая сила разрушила Гнездо Тумана за считаные минуты. «Это был ветер?» — спросил я. «Нет», — ответили духи. «Это были молнии?» — «Нет». — «Железные ядра? Камни, несомые ураганом? Стенобитные орудия, неведомо как поднятые на вершину Хребта?» — «Нет, — сказали духи, — это была песня». «Песня? — переспросил я. — Песня обрушила башни, расколола стены и измолола камни в песок? Песня оставила в теле горы трещины глубиной в сто локтей?» «Песня», — сказали духи. Я мог поклясться, что их тонкие тела до сих пор дрожали от ужаса.

— Песня Небес? — спросил лорд Белин. — Но что же это такое?

Таиз и Анже обменялись взглядами.

— Завтра, — сказал князь Фалин. — Завтра вы все узнаете, барон. Обряд, в котором вам предстоит принять участие, начнется с восходом солнца. Как только откроются лепестки Хрустальной Розы. Пока же ешьте, пейте и наслаждайтесь вином. Я скажу вам важное, лорд Белин. А вы подумаете о моих словах перед завтрашним днем.

Таиз Фалин понизил голос. Между густых черных бровей князя залегла глубокая морщинка, придавшая лицу Лорда Сапфира серьезное и отчасти мрачное выражение.

— У нас есть общий враг. Ваш, мой, Враг моего брата и вольных людей северных городов. Враг всего, что живет и дышит под небом Акмеона. Враг, чья сущность недоступна пока нашему пониманию.

Повелители Гнезд знали о нем столетия назад. Знали и боялись его. Неведомый Враг смог обратить ко злу и предательству одного из них. Он закутал половину континента в холод и темноту. И даже когда все его слуги были повержены, Враг не был побежден. Он лишь затаился на время. Зная, что Враг вернется, эроны решили создать оружие для борьбы с ним. Их примеру последовали другие Ушедшие Народы. Они вложили в оружие последние крупицы своей силы и магии. Все мастерство, ненависть к Врагу и любовь к своей земле. Так много они отдали ему, что у них не осталось сил жить. Один за другим они ушли. Былые хозяева нашей земли, пожертвовавшие собой ради нее. Ради нас. Нам вверено оружие для борьбы с Врагом. Мы — последняя надежда. Если мы падем, Акмеон падет вместе с нами.

Он повторил, удивляя Якоша истовой верой в собственные слова. Вера была в звуке его голоса, в блеске глаз, в побелевшем кулаке, сжимающем кинжал.

— Если мы падем, Акмеон падет вслед за нами.

Нигде и никогда барон не видел такого неба, как над Голубым Хребтом. Дым бесчисленных котелен сожрал небеса Россыпи. Степной небосвод Серединных Земель был похож на плащ кочевника, расшитый серебром. Красиво, но не внушает трепета.

С балкона Гнезда Восхода лорд Белин впервые в жизни увидел небо, перед которым хотелось встать на колени.

Короны из звезд венчали спящие вершины. В изломах скал чудились фигуры сказочных существ — грифонов, мантикоров, крылатых змеев. Чистый лунный свет смывал тени с мраморных перил и статуй в шлемах, напоминающих птичьи головы.

Барон Белин зажал в зубах трубку, щелкнул огнивом. Он вышел на балкон покурить на сон грядущий, еще раз обдумать слова князя Фалина. А вышло, что стоит и, растеряв все мысли, смотрит на медленный танец созвездий над старейшим замком континента.

Рука барона остановилась, так и не запалив табак в трубке.

Он увидел ее.

Внешняя стена Гнезда была тонкая, выстроенная словно в насмешку над солидной кладкой замков Рубиновой и Алмазной Оправы. Ее гладкий, лишенный зубцов гребень был едва ли в две ладони шириной. Он, как мост, соединял два утеса, между которыми лепилось Гнездо.

На самом гребне кружилась в танце босая девичья фигурка в белом платье. Презрев ничтожную ширину гребня и пропасть во многие сотни локтей по обе его стороны. Подпрыгивала, перелетая с места на место. Стелилась понизу, мгновенно «выстреливая» вверх всем телом. Подолгу застывала на одной ноге, подняв руки над головой. Вновь пускалась в пляс.

Присмотревшись, Якош Белин заметил мерцание вокруг обнаженных рук танцовщицы. Его природу он понял, лишь когда танцовщица застыла, раскинув руки в стороны.

Ее партнерами в танце была пара необычайного вида клинков. Сильно изогнутые, с рукоятью, переходящей прямо в лезвие, они были откованы из серебристого металла, не похожего на обычную сталь. Когда танцовщица поворачивала их ребром, клинки почти пропадали из виду — настолько тонкими они были.

Лорду Белину потребовалось время, чтобы вспомнить — он видел такие же ятаганы совсем недавно. На фреске и литографии в библиотеке князя.

Ночная танцовщица была вооружена по образцу эронов. И ее движения, без сомнения, копировали боевую повадку людей-птиц. Исполненные восхитительной легкости, завораживающей красоты и в то же время неприкрытой угрозы.

Лорд Белин был настолько прикован к зрелищу танца с ятаганами, что не услышал шагов за спиной.

— А, барон, — сказал Анже Савина, опираясь на перила балкона. — Любуешься невестой нашего хозяина?

— Это…

— Прекрасная Гуинре — барон Якош Белин, лорд Алмазной Оправы. Барон Белин — княгиня Гуинре Свед, прозванная Прекрасной, но чаще называемая Неукротимой. Справедливы, кстати, оба прозвания.

— Готов в это поверить.

С такого расстояния невозможно было различить лица княгини Свед. Одни лишь черные косы, уложенные кольцами над ушами.

Якош Белин не сомневался, что лицо Гуинре красотой соперничает с небом Хребта.

— Хочешь, расскажу тебе про помолвку княгини Свед и князя Фалина? — спросил герцог. — Презабавная история. Отличнейшим образом иллюстрирует здешние обычаи и непреклонный нрав моего брата.

— Изволь, — ответил Белин, не отрывая взгляд от Неукротимой Гуинре.

Лорды Хребта, как никто на континенте, привержены древним традициям. Иногда следование заветам предков идет вразрез со здравым смыслом — чем древнее род, тем чаще сие имеет место.